Яма – ганзейский транзит
Средневековая крепость Ям (Яма) с посадом – один из порубежных твердынь Новгородского княжества, затем Московской Руси расположена в Водской пятине на одном из двух «великих ганзейских путей» на пути к Великому Новгороду.
Столица водской чуди
Крепость Ям – первый рубеж Новгорода Великого. Из летописи считается, что год её основания 1384-й – именно от этого временного рубежа идёт отсчёт череды дней рождения Яма – дата основания ведётся от первого упоминания в сохранившихся или найденных летописных источников. Хочется подчеркнуть – сохранившихся или найденных, то есть дошедших до нас. Но это совершенно не значит, что тот или иной город ведёт свой отсчёт от дошедшей до нас даты: просто историческая наука к ней привязана за неимением других или сознательно сокрытых дат. Историю, как известно, всегда пишет победившая сторона. Это хорошо известно хотя бы из недавнего времени, когда историю, включая учебники, переписывали революционеры-большевики, ведя новый отсчёт времени от Октября 1917 года.
С начала 90-х годов прошлого века историю вновь стали переписывать, хотя частично и восстанавливать. Так, в своё время, победившее на Руси византийское христианство, внесло свои, весьма существенные коррективы в летописные анналы, внося существенные правки в летописи и хронологии. К сожалению, русские летописи правились ещё дважды: новой, вступившей на престол династией Романовых с 1613 года, и в петровские времена – с начала XVIII века, уже по западному взгляду на историю – в рамках норманизма. Летописи и свидетельства, не вписывающиеся в новую историческую линейку, либо укрывались в закрытых до сих пор архивах, но чаще всего просто уничтожались, а библиотеки, как мы знаем горели – тоже не случайно… Даже само слово «история» стало употребляться лишь с XVIII века, когда сложился общеизвестный на наше прошлое взгляд.
К счастью удалось уничтожить или сокрыть не всё. Так и летописное прошлое Яма уходит в глубокое прошлое, расположенное на глубинах существенно превышающих XIV век. Новгородцы построили каменную крепость на месте славянского населённого укрепления - крепости, правда, преимущественно деревянной, истинный возраст которой, увы, пока нет возможности датировать конкретной датой, как и найти её археологические следы. Известно, что Яма (более правильное название) был главным укреплённый городом-крепостью междуреченской славянской чуди (жившей между Наровой и Лугой) на территории, занимающей северо-западную и частично среднюю часть Кингисеппского района, включая Россонь. Есть на это указание на копии старинной карты приблизительно середины-конца XIIIвека. Как уже говорилось в предшествующей статье, чудь ошибочно причисляют к финно-угорским племенам: чудь испокон веков разговаривала со словенами и кривичами на одном языке, но отказывалась принимать христианство.
Чудины свободно жили в Новгороде среди ильменских словен – Чудская сторона, вблизи Волхова – город Чудово, среди кривичей (псковитян) – Чудское озеро. Чудское население было частично истреблено из-за верности своим русским ведическим богам, частично было ассимилировано. Ближайшие родственники чуди – поморы, жители южного побережья Белого моря, Мурманского, Архангельского края, откуда были родом и Михайло Ломоносов, и Арина Родионовна, от которой А.С. Пушкину стали известны предания старины глубокой. Водская чудь, жившая в пределах Водской пятины Новгородского княжества, обликом была сходна с поморами: высокий рост, соломенные волосы и светло-серые глаза, отчего её прозвали «чудью белоглазой». А поскольку среди чуди главенствующую роль играли ведуны, кудесники, знахари и волхвы, то в христианской среде их «колдовские» умения нередко вызывали непонимание и страх. Однако чудь за редкими исключениями всегда была верным союзником и словен, и кривичей, и эстонских венедов.
Яма, Нейнслот, Ново-городок…
По словам Новгородской первой летописи младшего извода, Ям был построен в 1384 году новгородским боярином Иваном Фёдоровичем: «В том же году поставили новгородцы город каменный на Луге, на Яме, по милости святой Софии, и с помощью великого архангела Михаила, и с благословения отца своего владыки Алексея, только за 30 дней и 3 дня» (современный перевод). Почему-то не вызывает вопросов свидетельство: как можно за три месяца построить в конце XIV века хорошо укреплённую четырёхбашенную каменную крепость – понятно, что то был детинец (замок), а не более поздняя обширная крепость Ям. Даже в наше время построить пятиэтажку, используя не плитняк и известняк, который надо ещё наломать в каменоломне, а готовые заводские бетонные плиты и современные средства строительства невозможно за этот срок, тем более что крепость построена не на мягкой земле, а на известняковом скальном берегу воинами, вернувшимися только с похода, а не профессиональными строителями. Крепости, храмы и тогда возводились не ратниками, а зодчими и строительными артелями. Однако всё это принимается на веру без вопросов.
Выполнить строительство в столь короткий срок возможно только, если уже существовало солидное укрепление, которое новгородцы обновили. Новгородский князь Патрикей укреплял свои границы от нападения ливонцев и свеев. Крепость имела сплошную каменную стену с башнями и воротами и выдержала осаду войск Швеции и Ливонской конфедерации в 1395 и 1444-1448 годах. В той же летописи под 1395 годом упоминается как городок Яма, под 1397 годом Ямский городок, 1444 годом Яма-город. В Википедии пишется, что «в ливонских и ганзейских источниках Яма до конца XV века назывался Ниенслотом, то есть Новым замком, Новым городком, из-за чего долгое время считалось, что до этого времени он не упоминается в иностранных источниках. После основания Ивангорода, на который было перенесено имя Ниенслот, постепенно в обиход западных хронистов вошло русское название Ямы».
Однако и ливонцы и ганзейцы Ниенслотом (Нейшлоссом) именовали другую крепость, расположенную в стороне: ныне этот населённый пункт известен как Васкнарва, расположенный у истоков Наровы - у Чудского озера. Ливонский замок Нейншлосс по официальной хронике почти ровесник Ямы – 1349 год, хотя он был заложен славянами, как и Ругодив (Нарва) и известен новгородцам и московитам как Сыренец (т.е. сырое, болотистое место). Развалины этого четырёхугольного замка по размерам сходного с первым каменным Ямом (детинцем) сохранились. Он также назывался ливонцами Вастне-Нарва, то есть расположенный на другом конце от Нарвы или Новой Нарвой, впоследствии название исказилось в Васкнарва. Кстати, ревельцы восстанавливали Нейнслот и крыли его укрепления медной жестью с 1427 по 1442 годы – как раз в то время, когда расширялась Яма.
А Ново-городком ливонским (Новым Городком) называли опять же не Яму, а ливонский замок Нейгаузен (Епископский замок), расположенный тоже в пограничном Выруском районе (уезд Вырумаа) ныне деревня Вастселиина. Замок был основан ливонцами в 1342 году и имел также сходные с Ямой и Нейслотом размеры и формы – четыре башни, расположенные на возвышенности, как и Яма - сохранились его замковые руины. Постоянно возникает путаница с этими названиями, на которые попадаются и историки, например, И.Э. Клейнсберг, впрочем, в иных свидетельствах запутаться немудрено, особенно отредактированных. Яму же ливонцы и шведы называли точно также – Jama(у шведов) или Gama (у немцев) (шведское Ямборг, то есть крепость Ям - немецкое Ямбург), как и обозначено на старинных шведских картах.
Новгородский отец Ямы
Происхождение названия Яма или Йама – отдельная история, связанная со славяно-арийским прошлым. Это древнее название. Но кто же такой новгородский боярин Иван Фёдорович, обновивший или перестроивший чудскую крепость Яма?
В «Полном Собрании Русских летописей» сказаено следующее: Иоанн Федорович или Иван Федорович, новгородский боярин. В 1377 году он ходил с новгородской молодежью к немецкому Новугородку «за окиян-море на Тивролу», взял посад и с большим полоном воротился домой. В 1384 году ставил город в Яме (Ям), а в 1387 году - в Порхове. В 1411 году ходил с князем Лугвением-Семёном Ольгердовичем опустошать шведские волости за то, что шведы взяли новгородский пригород Тиверский. В 1417 году отбил в Заволочье новгородских бояр, пленённых московским боярином Глебом Семёновичем Юрьевым. Сведений, признаться, не густо. Речь, скорее всего, идёт об Иване Фёдоровиче Валите, новгородском боярине, происходящего из древнего рода высшей карельской знати. Карелы, предки ижор, несмотря на финно-угорские корни, всегда были верными союзниками ильменских словен – новгородцев, первыми из северо-западных финно-угров приняли византийское правоверие, которое было сделано государственной религией князем киевским Владимиром Крестителем.
В Петербурге, в рукописном отделе Российской национальной библиотеки в Тверской летописи сообщается: «...ходиша князь великий Рюрик с племенником своим Олгом воевати лопи и корелу. Воевода же у Рюрика Валлт и повоеваста и дань возложиста... Лето 879 года умре Рюрик в Кореле в воине, тамо положен бысть в городе Короле, княжив лет 17».
Впервые летопись использовал Н.И. Новиков в своей «Подробнейшей истории Государей Российских». Серьёзный историк XIX века К.Н. Бестужев-Рюмин по этому поводу заметил: «У Новикова мы читаем краткое известие, что Рюрик умер в Кореле. Собственно, невероятного тут ничего нет; но между тем это известие, связанное с походом на Корелу какого-то Валита, чрезвычайно подозрительно: Валит в известиях позднейших является сам корелянином, и о нём мы находим упоминание в датских делах времён Годунова».
Исследователи обратили внимание на это имя ещё в конце XIX века. «Ва-лит» - слово карельское и означает буквально «избранный», «выбранный». Как оказалось, это не личное имя, а титул. Авторитетный исследователь А.И. Попов в своем посмертном труде «История Карелии с древнейших имен» (1981) пишет: «...городок Корела был беспокойным местом и подвергался неоднократным нападениям. В этом городке сидел на правах новгородского посадника особый воевода карельского происхождения, принадлежавший к знатнейшему роду племени корела и носивший титул «валит»... Сколько можно судить по источникам, должность валита была наследственной.... Будучи посадником в Кореле, валит был одновременно главным воеводой во всех походах… Не исключена возможность того, что какой-то первый из карельских Валитов получил это «прозвище» (или титул), а затем оно передавалось наследственно, уже в качестве фамилии».
В летописях, относящихся к периоду XIV-XV веков, встречается три Валита. Один их них управляющий в 1337 году Корелой, второй – новгородский боярин. Очевидно, что Иван Фёдорович Валит наследник древнего правящего рода корел, ответвления семьи «избранных» - высшей карельской знати, получившего этот титул как фамилию, затем переселился в Новгород. Представитель этого рода служил воеводой у Рюрика, основателя царствующего дома средневековой Руси. К сожалению, до нас не дошло изобразительного свидетельства о том, как выглядел новгородский боярин Иван Фёдорович Валит, укрепивший Яму.
Русский заговор нарвитян
С самого начала Яма стала удобным транзитным пунктом на ганзейском пути – одним из двух: один шёл по Балтике через Неву и Волхов, вторая – через Нарову (Ругодив-Нарву) и Лугу, далее недлинный волок до Мшаги (древнее название Пшага), Шелонь и озеро Ильмень. То есть это был водно-сухопутный путь через Ругодивскую дорогу, которая позже стала именоваться Водской, а ещё чуть позже Ивангородской. Шла она от Ругодива (Нарвы) как балтийского порта – одного из важнейших торговых портов торговли Ганзы с Русью.
Кстати, ещё в 1601 году у Бориса Годунова был натуральный повод вновь воссоединить с Россией Ругодив-Нарву, причём по желанию самих нарвитян. Ещё любопытная параллель с Украиной – желание воссоединения вновь образованной Новороссии (Луганской и Донецкой областей) с Россией, но закончился оно неудачно. Это весьма интересное обстоятельство было описано нарвским летописцем XIX века А.В. Петровым: «В 1601 году многие ливонцы, покинувшие родину во время борьбы Карла, короля шведского с племянником Сигизмундом, королем польским, стремившимся отнять у дяди шведскую корону, искали защиты и покровительства у Бориса. С этим фактом находится в связи и составление в 1601 году между жителями Нарвы заговора, имевшего целью предать город в руки русского царя.
Во главе заговора стал Конрад Бус, или Кондрат Буш, как называли его русские. Бус родился в половине XVI столетия в немецкой части княжества Люнебург, откуда в 1569 году переехал в Лифляндию, где и женился. До 1600 года он был на службе у польских королей Стефана Батория и Сигизмунда III, затем перекочевал к герцогу Карлу вместе со многими другими лифляндцами и эстляндцами. Карл назначил его комендантом сначала Нейгаузена, а потом Мариенбурга. В течение 1590-1600 годов Бус часто бывал в Нарве, свёл в ней знакомства с русскими людьми. Hе без влияния его, вероятно, в 1599 и 1600 годах ивангородские воеводы отправляли в Нарву и Ревель купца Тимофея Выходца и некоего Иванова, чтобы агитировать в пользу русского правительства. Впрочем, надо заметить, что на Выходца была возложена Годуновым и особая миссия - просить о восстановлении в Нарве православной церкви во имя св. Николая Чудотворца. Кроме того, в 1600 году в Москву приезжал нарвский ратман Арман Скров, который говорил, что его сограждане желают предаться Борису. План заговорщиков, однако, окончился полной неудачей, и Бус принужден был, спасая свою жизнь, бежать в Москву. Прочие заговорщики были пойманы, а затем обезглавлены и колесованы. Есть основание думать, что Бус преследовал лишь эгоистические цели, иначе трудно объяснить факт нахождения его в 1611 году в рядах поляков, осаждавших Москву». Такие вот дела.
Водская (Ругодиевская) дорога: поля и леса «маркиза Карабаса»
От Ругодива, а позже от Иван-города тот торный торговый путь, по которому текли ганзейские товары, шёл к следующей твердыне - Яму. Водская дорога не вполне повторял географию Нарвского шоссе, поскольку Петербурга в те времена не было. Очертания шоссе Водская дорога повторяла лишь от Нарвы чуть дальше Ямбурга, и то местами шла она параллельно нынешней линии шоссе в 100-150 метрах. Далее от Яма до Ямсковиц (так возникло и название села - ямская станция) и оттуда поворачивала на Вруду, Озерец (Волосовский район). Здесь, в Озерце было единственное перекрестье Водской и Копорской дороги, ведущей на Копорье. Две крепости Ям и Копорье тоже соединяла прямая дорога, шедшая из Яма через Ополье до нынешнего Гурлёво, затем поворачивала в сторону Копорья через Радчино. Водская же дорога от Озерец уходила через Лужский район до самого Новгорода Великого. Дорога шла не впрямь, а петляя от селения к селению, от погоста к погосту. Это был сухопутный путь из Западной Европы в Новгород считался вторым, после основного, водного, который проходил через Неву, по Ладоге и Волхову. Водская дорога для торговли тоже была выгодна и потому слыла местом весьма оживлённым. С одной стороны, она стала причиною возникновения новых поселений, с другой - разорением для придорожных погостов, чинённых от «заезжих варягов» - отрядов наёмников или просто проходящего неприятеля, который бездорожья, как и купцы, тоже недолюбливал.
В Яму купцы попадали со своими товарами, если суда шли минуя Нарву, и через портовое село Тявзино, ныне деревня Извоз – отсюда и название. Здесь в речном порту и заставе более крупные корабли разгружались и товары перемещали вдоль реки в Яму, где купеческие товары урывались за мощными крепостными стенами под охраной гарнизона в специально устроенных в крепости длинных пакгаузах для временного хранения товаров. Они располагались в новой части крепости близ ворот. Ям был своего рода удобным транзитным пунктом на этом пути – товар под защитой, в надёжных от непогоды укрытиях. Разумеется, хранился товар здесь за плату, одновременно часть реализовывалась на месте на посаде, где стали возникать ремесленные мастерские, видимо имелся и приличный местный рынок. Купцы и местное население довольны: если надо товар здесь придерживался, если было необходимо, направлялся летом по руслу рек с волоком, зимой – по сухопутному пути по Ругодиевой дороге. Самые ранние письменные сведения о Ругодиевской (Водской) дороге, относятся к рубежу XIV-XV веков, когда ревельский бургомистр Герт Витте упоминал о «горном» пути, которым русские добираются в Ревель из Новгорода по Водской земле (Wattlande). Без сомнения, Ругодиевская дорога имеет своим истоком времена и более древние, но только письменных свидельств тому пока не найдено.
Вдоль Водской дороги начали основываться, как это обычно водилось, русские монастыри. Одним из них стал Пятницкий монастырь, возникший в двух верстах от Яма в конце XVI века (ныне Пятницкое), сожжённый шведами. В крупных придорожных деревнях ставили деревянные, а затем строили каменные храмы. Располагались в пути и постоялые дворы, уже в правление Василия IIIбыла организована регулярная курьерская почта. Через речушки и реки мостились мосты - мостовая дорога, а через топкие болота, которых по пути следования имелось во множестве, прокладывались гати – деревянные настилы. Дорожное полотно представляло собою длинные морёные брёвна, укладываемые перпендикулярно движению, скреплённые жердями. Дорога была широкая и просторная. С особым радением дорога эта было облагорожена во время ливонских походов Ивана Грозного. Её мощение шло полным ходом: до сих пор кое-где можно ещё увидеть заготовленные с тех времен поросшие мхом деревья для укладки гатей. Причем, лет 90 назад старики некоторых деревень ещё помнили, что многие из деревьев, заготовленные еще служилыми людьми Ивана IV, сохранились в весьма приличном состоянии. Деревья почти не погнили и даже использовались для постройки мостов и прокладки гатей ещё в начале прошлого века.
Борис Годунов, исполненный намерением выдать свою красавицу-дочь Ксению за датского принца Ганса, в 1602-1603 годах по пути его предполагаемого проезда принялся приводить в порядок Ивангородскую дорогу и её окрестности. Принц проехал по дороге, как в сказке о Коте в сапогах: «А чьи же это поля, чьи же луга, деревни, мосты вокруг?» «Маркиза Карабаса», - отвечала сопровождающая свита. Проехал принц, да помер затем в Угличе, а свадьбы так и не состоялось, а царевну уморили в монастыре. Это был последний дорожный ремонт Водской дороги. А следом наступили Смутные времена.
Конец второго ганзейского пути
В Смутные времена развелось на торной дороге лихих людей числом немереным, от которых страдало не только купечество, русское и ганзейское, но и придорожные деревни. К примеру, в 1614 году в Новгородском дворцовом приказе слушалось дело некого Якуша из Врудицкого погоста, занимающегося прежде извозом, а по наступившему безвременью с племянниками да сельчанами разбойным делом. Они пограбили и побили в Ямском уезде братовьёв-купчиков Федьку да Данилку, везших товар из Ругодива в Новгород. Подельники били челом, что тех братовьёв они не грабили и не бивали, а их «лось сохатый сам рогами бол», да дьяк дворцового приказа Григорьев Пятый не поверил – братовьёв упекли куда надо.
Однако дорога, несмотря на усилия новой шведской администрации, ветшала. Проехавший по ней в 1615 году английский посланник Джон Мерик уже писал: «Дороги очень дурны; почти половина дороги состоит из дерев, которые кладутся по болоту. Дерева эти во многих местах были переломаны, а стороною нельзя ни было ехать, ни идти...». В том был военный расчёт: Московия после того как Ингерманландия отошла к Швеции, не была заинтересована в поддержании тех дорог – по ним могли передвигаться шведские враждебные отряды. Швеция, в свою очередь на своей Ингерманландской территории старались держать Водскую дорогу в относительном порядке, но этот торговый путь после ущербного для России Столбовского мира переориентировались на первый путь – через Неву и Волхов. Утратил своё значение как выгодный ганзейский транзит и Ям, что привело к упадку города.
Благоустройство дороги продолжалось, хотя иными темпами вплоть до 1609 года, пока в Новгороде не засел шведский предводитель - Яков Делагарди. Однако генерал, которому как воздух необходимо было отлаженное сообщение со шведской уже Нарвой и Прибалтикой, в 1613 году силой согнал крестьян, окрест дороги живущих, на строительные работы по обновлению Ивангородской дороги, а саму дорогу шведы взяли под пристальный контроль. Средства на содержание и обустройство коммуникации взималось с помещиков, чьи владения пересекались дорогою, а также со свободных крестьянских общин здесь проживающих.
Однако к петровским временам Ивангородская как торговая магистраль почти перестала существовать, и войскам Петра Iпришлось двигаться на Нарву через Шелонскую пятину. А после закладки Петербурга в её восстановлении необходимость отпала – начался новый этап развития международных отношений.
Дмитрий Власов
